|
|
 |
|
|
|
| Cтатьи |
|
|
| [16.07.2015] - Привязанность
|
Слезая с рук около года, следующие пару лет ребенок проводит рядом с
родителем – «у маминой юбки». Интересно, что в некоторых диалектах
русского языка (и в других языках) есть даже отдельное слово «юбошный»
как обозначение возраста ребенка, вот именно этого, с года до трех
Самое главное, базовое желание маленького ребенка – оставаться рядом со
«своим» взрослым. Желательно всегда. Пока малыш не способен сам
перемещаться в пространстве, вариантов у него немного – только звать
криком. В самом деле, что может сделать совсем маленький, не способный
самостоятельно перемещаться детеныш, если в минуту опасности вдруг
оказался не рядом с родителем? Драться он не может, убегать и хитро
прятаться тоже. Его единственная надежда на спасение – что к нему
вернется родитель и очень быстро заберет отсюда в безопасное место или
как-то еще разберется с угрозой. Что детеныш может сделать от себя?
Только одно: оставаясь на месте, поставить звуковой маяк, чтобы
взрослый не тратил время на его поиски, скажем в высокой траве. Эта
первая, самая примитивная программа «оставайся на месте и кричи
громко», и она более-менее сносно работает весь первый год, если
родители в порядке и отзывчивы.
Но вот наконец ребенок научился преодолевать силу земного тяготения,
хотя бы пока на четвереньках и – о, чудо, надо же!
Теперь я могу сам приблизиться к маме, когда захочу!
Стоит ли удивляться, что потом двигательная активность развивается
стремительно: пополз, потом пополз быстро, и вот уже первые шаги,
которые ребенок делает всегда по направлению к родителю, навстречу его
протянутым рукам – вот оно, счастье! Больше не надо ждать милостей от
взрослых, захотел – и пошел! Потом побежал! Ведь стимул мощнейший –
исполнение самого главного желания, самой базовой потребности.
Так начинает свое становление важнейшая
поведенческая программа, которая обеспечивает безопасность ребенка, его
развитие и взросление – поведение следования .
Программа следования есть почти у всех млекопитающих, и у многих птиц:
детеныши следуют за мамой, куда бы она ни пошла. Они сами не решают,
куда бежать, не выбирают путь, не рассматривают варианты. Никаких
«налево пойдешь… направо пойдешь…». Залог выживания: следовать за своим
взрослым, а уж он знает, куда. Слоненок трогательно держится хоботом за
хвост слонихи, олененок бежит за ярким белым пятном у мамы под хвостом
– чтобы легче было не терять из поля зрения на бегу, утята смешно
семенят за уткой, человеческий детеныш идет рядом с родителем, держась
за его руку или одежду.
Поведение следования очень сложная программа, ведь нужно одновременно
делать несколько дел: удерживать в поле внимания «своего» взрослого,
который при этом быстро движется, оценивать свое от него расстояние: не
отстал ли? не прибавить ли ходу? да еще в процессе смотреть под ноги –
взрослый движется вперед, ему не до этого. Сложно. Следованию не научишься за один день, на
это уходит время.
Наверняка вы много раз наблюдали, что происходит, когда малыш еще не
вполне освоился со следованием.
Вот ребенок лет полутора идет куда-то с мамой. Скажем, в поликлинику.
Идет то за руку с ней, то просто рядом. И вдруг увидел под ногами
что-то интересное. Или просто зазевался, притормозил. Мама прошла по
инерции вперед на несколько шагов. Обернулась, видит, что малыш отстал,
и зовет его: «Догоняй скорее!»
Если она успела уйти на пару шагов, то он догонит. А вот если на
несколько метров…
Ребенок вдруг обнаруживает себя в незнакомом месте, на улице, среди
чужих людей. Мама далеко. Ему становится тревожно. При этом ходит он
пока еще не очень. Следование освоил нетвердо. Поэтому включается
старая добрая «программа для самых маленьких»: оставайся на месте и
поставь звуковой маяк. Малыш стоит как вкопанный и готовится зареветь.
Если мама догадается вернуться к нему, обнять, взять за руку – все
будет хорошо.
Но если мама нервничает, торопит: «Давай скорей, опаздываем, врач
уйдет!» – тревога ребенка взлетает, он «укрепляется на местности» еще
прочнее, например, может сесть на попу, и таки начинает плакать. Не из
вредности, и не из непослушания – просто так ему говорит инстинкт, он
делает как раз то, что положено.
И совсем беда, если мама решила, что это подходящий момент
повоспитывать, начинает его ругать или, того хуже, грозит уйти и
оставить: «Ну, и сиди тут, а я без тебя уйду, раз ты такой
непослушный!». Да еще обязательно возникнет рядом какая-нибудь добрая
бабушка с текстом: «А кто это тут маму не слушается, вот я тебя сейчас
заберу».
Представляете себе ужас положения? Уж какое тут следование, малыш
буквально вцепляется в землю – кажется, если бы у него была саперная
лопатка, он стал бы рыть окоп – и орет уже всерьез, в полном отчаянии.
И уж точно ни за что не пойдет к маме. Теперь даже когда она за ним
вернется (а куда она денется?) понадобится довольно много времени,
прежде чем он перестанет плакать и снова сможет сам следовать за ней.
Если такое повторяется часто – ребенок становится тревожным,
формирование следования задерживается, он не идет сам, а виснет на
родителе, боясь отпустить его от себя.
Интересно, что если с ними гуляет еще и старший ребенок, лет пяти хотя
бы, он часто первый соображает, что происходит, возвращается за
младшим, чтобы притащить его к маме, одержимой приступом
педагогического рвения. Словно еще сам не забыл, каково это – сидеть
там и слушать «Я сейчас от тебя уйду».
Вполне устойчивое поведение следования формируется только годам к трем,
а наверняка не отстать от родителя при движении в толпе ребенок сможет
только к шести. Но и тогда, если вдруг его все же оттеснят и он
потеряет мать или отца из виду, у него очень скоро включится та самая
программа «стоять на месте и плакать». Которая и в переполненном
супермаркете остается оптимальной, самой эффективной для Очень
Маленького Существа, именно этому мы учим детей: потерялся – никуда не
уходи, стой на видном месте, я тебя найду.
Устойчивое поведение следования очень
важно для безопасности ребенка, особенно если в жизни часто приходится
уносить ноги от опасности. Неудивительно, что у некоторых
кочевых племен существовали практики, регулирующие разницу в возрасте
между детьми. Ведь взрослый человек не может долго нести на руках двоих
младенцев. Если один ребенок на руках или привязан к матери, важно,
чтобы другой бежал следом сам. А это значит – разница в возрасте хотя
бы три года.
Поэтому существовали строгие табу на возобновление половой жизни после
рождения ребенка. Момент, когда мужа снова можно было допускать в шатер
к жене, определяли старейшины оригинальным способом: в малыша бросали
тяжелой шапкой из овчины. Если он устоял на ногах – значит, уже хорошо
ходит, к рождению младшего и вовсе будет уверенно следовать. А если
упал – значит, еще рано папе «требовать продолжения банкета».
Поведение следования очень важно не только в буквальном смысле, как
передвижение в пространстве. В более общем смысле следование – это
подражание. Делай как твой взрослый – тоже базовое, заложенное в любого
ребенка от природы поведение. Именно через подражание родителям ребенок
усваивает самые важные, самые значимые умения в своей жизни: ходить,
говорить, манипулировать с предметами. Все это результат не каких-то
специальных занятий и уроков, а просто подражание: смотри на них и
повторяй, пока у тебя тоже не получится.
Еще одно проявление поведения следования – послушание, то есть,
буквально, следование указаниям родителя. Возможно, для кого-то эта
мысль покажется неожиданной, но дети на самом деле от природы послушны
. Это часть программы привязанности – следовать за своим взрослым в
прямом и переносном смысле . Даже если вы возьмем самого отъявленного
неслуха, от строптивости которого родители уже рыдают, внимательно
понаблюдаем за ним и занудно посчитаем, сколько раз за день он
послушался родителей и сколько нет, мы убедимся, что актов послушания
будет в несколько раз больше.
Мы сами не замечаем, как много указаний даем маленькому ребенку:
«Иди-ка сюда… дай нос вытру… постой минутку… на, попробуй… руку дай
мне… отойди-ка… открывай скорей ротик… смотри, что у меня есть…» И так
целый день. Это нормально – ребенок мал, неопытен, он нуждается в
руководстве, и ему естественно следовать указаниям. Да, он может
когда-то заупрямиться, отказаться, или просто не понять, не суметь
остановиться – но на это всегда есть особые причины. А просто так, по
умолчанию – он слушается. Поведение следования.
Теперь мы понимаем, насколько важно, чтобы к тому моменту, как малыш
слезает с рук и обретает свободу передвижения, он уже разделил людей на
своих и чужих. Чтобы следовать – только за своими взрослыми. За теми,
кто помнит и знает, что у них есть ребенок, кто ответственен, кто
понимает, что ребенку хорошо и что плохо. Психологи, врачи, логопеды,
работающие с маленькими детьми, знают: на первых встречах ребенок не
будет выполнять никаких заданий и инструкций, пока не глянет на своего
взрослого и не дождется его кивка. Никому не придет в голову оставить
маленького ребенка даже с самым опытным педагогом, не побыв рядом, пока
взаимодействие не установится. «Своих слушайся, чужих нет, по крайней
мере, пока свои не разрешат» – гласит программа, и, согласитесь, ничего
разумнее нельзя было бы придумать.
Представьте себе, что вы едете в электричке. Напротив сидит малыш лет
трех-четырех, скучает. А у вас как раз есть сумке конфета. Или картинка
интересная. Вы достаете и протягиваете ему:
– Хочешь?
Что произойдет дальше? Даже если ваше подношение очень привлекательно,
ребенок обязательно посмотрит на своего взрослого, словно спрашивая
взглядом: можно? И только после того, как взрослый кивнет, улыбнется,
разрешит – протянет руку за подарком. Это происходит очень быстро и
кажется настолько естественным, что обычно люди даже не замечают
короткого запроса от ребенка родителю.
Помню забавный случай. В гостях у друзей давали на десерт клубнику с
мороженым. Их сын двух с половиной лет быстро управился со своей
порцией и явно хотел еще. Я протянула ему ягоду на ложке, он открыл
рот… и тут сработала программа. Он замер. Взгляд на маму – а мама как
раз отвернулась, болтает с кем-то. И он так и висел над столом,
подавшись всем телом к ложке, с открытым ртом, с минуту – пока я не
окликнула маму и она ему не кивнула. Он тут же ожил и занялся
клубникой.
NВ! Готовность ребенка слушаться определяется не нотациями и
поучениями, не наказаниями и призами, а качеством привязанности. Чем
надежнее связь с родителями, чем больше они для ребенка «свои», тем
естественней для него их слушаться, а незнакомых – нет, по крайней мере
пока свои не одобрят их указания.
Не хотите, чтобы ребенок в более старшем возрасте «попал под дурное
влияние»? Значит, постарайтесь, чтобы ваша с ним привязанность была
надежной, прочной, чтобы он был уверен, что может на вас рассчитывать.
Будьте для него надежным источником защиты и заботы в любых
обстоятельствах. Тогда именно ваши ценности лягут в основу его
личности, именно вы будете самыми авторитетными для него людьми даже
спустя годы. Природа на вашей стороне. Главное – свою часть партии
сыграть как положено.
***
К концу «юбошного» периода, годам к трем наша способность заботиться о
нем и защищать его поднимается на новый уровень. Когда ему был год и он
лез туда, куда нельзя, был только один способ остановить его: подойти и
забрать его из опасного места руками. Сидеть на другом конце комнаты и
кричать годовалому: «Не лезь туда! Нельзя!» – совершенно бессмысленно.
Другое дело – трехлетка. Он способен устойчиво следовать не только за
самим родителем, но и за его голосом, его словами. Мы можем
предупредить его: «Стой! Там машины ходят!». Можем помочь позаботиться
о нем: «Прохладно стало, иди-ка надень куртку». Если он хочет пить, а
мы заняты или просто лень вставать, можно давать ему инструкции:
«Видишь, стоит пакет с молоком на столе? А вон там, на полке – чашка.
Возьми чашку, поставь на стол и аккуратно налей молока из пакета.
Подальше от края поставь. Вот так, молодец!» – и ребенок напился, а мы
и пальцем не пошевелили.
Это что-то новое! Похоже, теперь у нас есть пульт дистанционного
управления! Наша с ребенком связь становится растяжимой, как эластичный
собачий поводок. Мы можем осуществлять поведение привязанности –
поведение защиты и заботы на расстоянии, словами, а не прямым
действием. Мы как бы передаем ребенку часть своей ответственности за
его безопасность и благополучие – пока совсем небольшую.
Осваивая поведение следования и речь, ребенок может теперь уходить
подальше от маминой юбки, исследуя мир – ведь с ним постоянно голос
родителя, оберегающий, помогающий, страховочная веревка в малознакомых
обстоятельствах.
Дело было зимой, на детской ледяной горке. Детей много, горка одна.
Наверху все время очередь. Поэтому тот, кто скатился, должен был быстро
встать и отойти, во избежание кучи малы. Дети постарше сами это
понимали и шустро вскакивали, а младшим сверху кричали родители,
поторапливали.
Вот съезжает с горки красотка лет трех с половиной, с ресницами в
половину румяных щек, обстоятельная и серьезная. Как только она съедет,
ей сверху мама кричит: «Соня, отходи скорее!» – и Соня встает на ноги и
отходит. Все шло прекрасно, пока в очередной раз Соня не съехала – а
маме кто-то позвонил на мобильник. И она отвлеклась. Соня съехала – а
спешить ей некуда. Она немного посидела, щурясь на солнце. Потом
встала, не уходя с ледяной дорожки, начала отряхивать попу –
обстоятельно, как все, что она делала.
Наверху ситуация накаляется. Другие родители начали кричать: «Девочка.
отойди!» Ноль внимания. Кто-то вспомнил, как ее зовут, кричит: «Соня,
отходи в сторону». Полное безразличие. Соня словно не слышит. Кто все
эти люди и чего они кричат? Какая разница?! Хоть все прогрессивное
человечество начало бы скандировать. Тут мама наконец заметила, что
происходит и крикнула:
«Соня, отойди!» Соня мгновенно сделала шаг в сторону. Мамин голос.
Единственный, имеющий значение.
Соня уже большая, она четко различает своих и чужих, и поведение
следования у нее сформировано на высоком уровне – на уровне следования
словам. Она спокойна, довольна и уверена, что все делает правильно. Как
мама сказала.
Способность слушаться родителей,
следуя за их голосом и словами – это на самом деле огромный рывок в
развитии ребенка. Канат привязанности растягивается, привязанность
начинает перекрывать расстояние . А это значит, что ребенка теперь
можно отпускать от себя на более длинную дистанцию – защита и забота
родителя останутся с ним.
Какой оперативный простор открывается!
Людмила Петрановская
Глава из «Тайная опора: привязанность в жизни ребенка»
АСТ; Москва; 2015
|
|
|
| назад |
|
|
